На пике Большого террора

В общественном сознании современной России период 1937-1938 гг.  справедливо ассоциируется с пиком политических репрессий, осуществлявшихся советским партийно-политическим руководством. В годы Большого террора отечественная нефтяная промышленность потеряла тысячи квалифицированных инженеров, техников и рабочих. Фабрикация дел сотрудниками органов НКВД о контрреволюционной деятельности и вредительстве в нефтяной промышленности в 1937-1938 гг. стала третьей волной массовых репрессий в отрасли (начиная с 1929 г.) и вскоре приобрела вид безжалостного «девятого вала» для судеб большого числа инженерно-технических работников, служащих и простых рабочих.

Расстрельная прелюдия

В конце января 1937 г. в Москве начался судебный процесс по сфабрикованному органами НКВД делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра». Представленное прокурором СССР А. Я. Вышинским обвинение было предъявлено 17 подсудимым во главе с бывшим первым заместителем наркома тяжёлой промышленности Юрием (Георгием) Пятаковым (1890-1937) по расстрельным статьям советского Уголовного кодекса: 58-1-а, 58-8, 58-9 и 58-11 (измена родине, шпионаж, диверсии, вредительство, подготовка террористических актов). 30 января 1937 г. Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством армвоенюриста В. В. Ульриха приговорила 13 обвиняемых, в том числе видных советских деятелей Г. Л. Пятакова, Г. Я. Сокольникова, Л. П. Серебрякова, Н. И. Муралова, к расстрелу, и этот приговор через несколько дней был приведён в исполнение.

18 февраля 1937 г. покончил с собой видный государственный деятель,  народный комиссар Наркомата тяжёлой промышленности Григорий Орджоникидзе (1886-1937). Ряд исследователей полагают, что одной из причин этого самоубийства мог стать  суровый январский приговор по «процессу 17». Новым руководителем Наркомтяжа был назначен заместитель председателя Совнаркома СССР Валерий Межлаук (1893-1938).

В конце февраля 1937 г. на совещании у наркома тяжёлой промышленности были подведены итоги работы советской нефтяной отрасли в прошедшем году. Они были неутешительны. Утверждённый  на II сессии ЦИК СССР VII созыва (10-17 января 1936 г.) и существенно уменьшенный по сравнению с контрольными цифрами пятилетки план добычи нефти на 1936 г. в объёме 30 млн т выполнен всё же не был.  И первые месяцы работы отрасли в 1937 г. показали, что выполнение очередного годового плана (32 млн 160 тыс. т) по объективным причинам уже находится под угрозой. Как продемонстрировали последующие события, именно так и произошло. Советским нефтяникам удалось обеспечить в 1937 г. добычу только 28,4 млн т нефти, или 88,3%  от плана¹.

23 февраля нарком Валерий Межлаук принял участие в работе очередного пленума ЦК ВКП(б), где с докладом «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» выступил генсек И. В. Сталин, вновь повторивший свой тезис об «обострении классовой борьбы по мере строительства социализма». В резолюции этого пленума, принятой на заключительном заседании 3 марта, единогласно были одобрены «мероприятия ЦК ВКП(б) по разгрому антисоветской, диверсионно-вредительской, шпионской и террористической банды троцкистов и иных двурушников»².  Февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б) 1937 г. обозначил переход к новому витку политического террора, открыл просторы для полного произвола и беззакония органов НКВД.

В советской нефтяной промышленности в период Большого террора репрессии начались с Башкирской АССР. Уфимские чекисты, не дожидаясь руководящих указаний с Лубянки, проявили собственную инициативу. Уже через несколько дней после окончания Пленума ЦК ВКП(б) ими были начаты первые аресты башкирских нефтяников.  8 марта 1937 г. арестовали старшего геолога треста «Башнефть» Бориса Аварова (1895-1937), а на следующий день та же участь постигла его коллегу - старшего геолога Владимира Скворцова (1889-1937). Через месяц в тюрьме оказался  управляющий Ишимбайского нефтяного промысла  Роман Бучацкий (1896-1937).  Им вменялось в вину активное участие в нелегальной контрреволюционной троцкистской организации в нефтяной отрасли автономной республики. 25 декабря 1937 г., осуждённые по статьям советского Уголовного кодекса 58-7, 58-8 и 58-11, они были казнены на одном из секретных полигонов под Уфой. В том же месте вместе с ними расстреляли их коллег: главного геолога треста «Башнефть» Якова Давидовича (1897-1937) и главного инженера Стерлитамакской конторы Павла Умникова (1879-1937).

«Тов. Анцелович пришёл к выводу...»

Через месяц после окончания пленума ЦК ВКП(б), в начале апреля 1937 г., в Главном управлении нефтяной промышленности Наркомтяжа появилась многочисленная группа сотрудников Комиссии советского  контроля при СНК СССР во главе с партийным функционером Наумом Анцеловичем (1888-1952). Он являлся убеждённым сторонником политики сталинского руководства и лично участвовал в развёртывании кампании политических репрессий в Горьковской и Ленинградской областях. И в Главном управлении нефтяной промышленности Наркомтяжа в полной мере проявились его инквизиторские способности. На два месяца работа аппарата Главнефти была парализована. Со всех структурных подразделений запрошивались справки о работе по курируемым направлениям. Члены бригады Анциловича беспрерывно вызывали на многочасовые «беседы» как руководителей отделов и их подчинённых, так и сотрудников подведомственных организаций. Они вели настойчивый поиск любых недостатков в деятельности Главнефти  с неизменной интерпретацией - «подрывная деятельность и вредительство».

27 мая 1937 г. председатель  Комиссии советского  контроля при СНК СССР Николай Антипов (1894-1938) направил докладную записку № 827 об итогах проверки Главнефти трём адресатам: в ЦК ВКП(б) - И. В. Сталину, СНК СССР - В. М. Молотову и в наркомат тяжёлой промышленности - В. И. Межлауку. Этот обстоятельный документ, выполненный на семи листах, в настоящее время хранится в Российском государственном архиве социально-политической истории. И, как показали дальнейшие события, именно докладная записка Н. К. Антипова дала старт новому витку массовых репрессий в советской нефтяной промышленности, став обоснованием для подготовки органами НКВД обвинительного заключения против сотрудников Главнефти и подведомственных организаций..

Вот только несколько наиболее показательных фрагментов из этой докладной записки: «Проверка обнаружила ряд вопиющих недостатков в работе важнейшего Главка Наркомата тяжёлой промышленности. Проверка обнаружила не только то, что по прямой вине Главка и трестов нефтяная промышленность за последние годы систематически не выполняет планы по добыче нефти, переработке, снабжению страны нефтепродуктами, но и то, что система Главнефти обладает крупнейшими резервами...  Руководство Главнефти замазывает и скрывает от ЦК партии и правительства действительную картину с нефтеснабжением и состоянием запасов... Дело снабжения страны нефтепродуктами запутано... Главнефть безответственно, а в ряде случаев преступно использует наличные ресурсы...»³

В последующем тексте записки содержалось подробное перечисление всевозможных недостатков и упущений, а также была названа «главная» причина, вызвавшая тяжёлое положения в отрасли: «В результате проверки Главнефти тов. Анцелович пришёл к выводу о наличии вредителей и вредительской работы в самом  Главке...»⁴ И далее автор перечислил 13 фамилий выявленных «врагов народа», начиная с заместителя начальника Главнефти Давида Ефуни. В отношении действий остальных руководителей отрасли даётся следующая оценка: «Руководство Главнефти создавало для врагов народа, считавшихся незаменимыми работниками, обстановку бесконтрольности и попустительства, что они и использовали для подрывной работы... Руководство Главнефти (т. Баринов) проглядело в течение многих лет широко развернутую организацию троцкистов-вредителей у себя под носом, в Москве и на местах. После февральского пленума ЦК партии руководители Главка проглядели в системе Главнефти даже такие факты вредительства, таких врагов, которые совершенно обнаглели и стали действовать почти в открытую»⁵. В завершение докладной записки Н. К. Антипов особо подчеркнул: «В целом руководство нефтяной промышленности ни с политической, ни с деловой точки зрения не обеспечивает необходимой быстрой перестройки работы и ликвидации последствий вредительства»⁶. И ещё одна примечательная особенность того времени нашла отражение в заключительном предложении этого документа: «Все материалы проверки Главнефти по моему указанию тов. Анцилович передавал в НКВД в процессе проверки»⁷.

Запуск маховика репрессий

По указанию генсека И. В. Сталина записка председателя КСК Н. К. Антипова была доведена до сведения наркома внутренних дел Н. И. Ежова. После его последующего распоряжения сотрудники 3-го отдела Главного управления Государственной безопасности на основе имеющихся в их распоряжении полных материалов комиссии КСК приступили к разработке «шпионско-вредительской троцкистской организации» в Главном управлении нефтяной промышленности СССР.

В течение мая - июня 1937 г. были арестованы: заместитель начальника Главнефти  Наум Ефуни (1897-1937), главный инженер Главнефти по переработке Николай Алексеев (1904-1937), управляющий Всесоюзным трестом авиационных топлив и масел («Авиатоп») Степан Батулин (1893-1937), бывший руководитель Союзнефти, управляющий трестом «Башнефть» Сергей Ганшин (1895-1937),  уполномоченный Главнефти по Дальневосточному краю Вацлав Миллер (1887-1937).

Чутко уловив настрой высшего советского партийно-политического руководства, отраслевой журнал «Нефтяное хозяйство» в июне 1937 г. поместил передовую «Ещё раз об усилении  бдительности». В ней было сказано в адрес начальника Главнефти Михаила Баринова и других руководящих сотрудников нефтяной промышленности: «В крупнейших нефтяных трестах орудовали, совершили диверсионно-предательские действия заклятые враги народа - троцкисты. Эти факты не были вскрыты ни руководством Главнефти (тт. Баринов, Ефуни, Поляков), ни руководителями ?Азнефтекомбината? (т. Слуцкий), ?Грознефтекомбината? (т. Розиноер), «Грознефтезаводов» (т.Рябовол). Здесь сказалась политическая близорукость руководителей-хозяйственников, которой воспользовались контрреволюционные вредители с партийными билетами. Потеря большевистской бдительности дала возможность классовому врагу творить свои гнусные дела»⁸.

2 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение послать секретарям обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик телеграмму, подписанную генсеком Сталиным, которая заканчивалась словами: «ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке»⁹.

Нарком Н. И. Ежов дал тот же пятидневный срок руководителям отделов аппарата НКВД для представления письменных отчётов о результатах «беспощадной борьбы с врагами народа». Так и не предоставив требуемого документа, 8 июля 1937 г. начальник 3-го отдела ГУГБ, комиссар госбезопасности 3-го ранга Владимир Курский (1897-1937) застрелился. По понятным мотивам в некрологе, опубликованном в газете «Грозненский рабочий», сообщалось, что он скончался «после непродолжительной болезни от разрыва сердца»¹⁰.

На его место был назначен комиссар госбезопасности 3-го ранга Александр (Шая) Минаев-Цикановский (1888-1938), ближайший сподвижник «кровавого наркома» Николая Ежова¹¹. По его указанию было активизировано следствие по делу «шпионско-вредительской троцкистской организации» в Главном управлении нефтяной промышленности СССР.  В июле 1937 г. были  арестованы следующие руководители: главный инженер по промыслам Василий Поляков (1904-1937),  начальник отдела сбыта Леонид Муратов (1895-1937) и его заместитель Семён Мареев (1902 - после 1955),  управляющий трестом «Оргнефть» Андрей Доманский (1902-1937), заместитель управляющего трестом «Авиатоп» Николай Карский (1900-1937), управляющий трестом «Нефтепроводстрой» Георгий Рогачёв (1896-1937), руководитель научно-исследовательской группы треста «Авиатоп» Николай Акопов (1898-1937).

Аресты руководителей и ведущих специалистов самым негативным образом стали сказываться на работе Главнефти, начались серьёзные сбои в системе управления подведомственными предприятиями, что ещё больше усугубляло существующие проблемы в отрасли. Поэтому нарком Валерий Межлаук позволил усомниться в правильности действий сотрудников органов, и об этом НКВД «своевременно» проинформировал генсека Сталина. И в конце августа 1937 г. последовало решение Политбюро ЦК ВКП(б) , в соответствии с которым завершилось четырёхмесячное пребывание Валерия Межлаука на посту наркома тяжёлой промышленности. Он был назначен заместителем председателя Госплана СССР, а через три месяца арестован как «враг народа».

В июльском номере журнала «Нефтяное хозяйство» за 1937 г. в статье «Усилить бдительность и ликвидировать последствия вредительства» были вновь озвучены серьёзные обвинения в отношении  руководителей отрасли: «Всё это доказывает, что ни руководство Главнефти (т. Баринов), которое не вскрыло предательства в трестах и не заметило классового врага у себя, ни руководители нефтетрестов ещё не сделали надлежащих выводов из решений пленума ЦК ВКП(б), что политическая бдительность не поднята на надлежащую высоту, что от идиотской болезни - политической беспечности - руководство главка не излечилось»¹².

С подачи «железного Лазаря»

Сильное ускорение дальнейшему развитию следствия по делу «О контрреволюционной троцкистской организации в нефтяной промышленности» придал один из главных организаторов Большого террора, новый нарком тяжёлой промышленности Лазарь Каганович (1893-1991). На эту должность он  был назначен 22 августа 1937 г., и уже на следующий день им был устроен персональный «разнос» всем руководителям главных управлений наркомата, в том числе и начальнику Главнефти Михаилу Баринову, с обвинениями в прямом попустительстве «врагам народа». Каганович обеспечил полную поддержку всех действий чекистов. В фабрикации этого уголовного дела следователи НКВД  пошли проторенной дорогой своих предшественников из ОГПУ, вычертив аккуратную схему общесоюзной «вредительской» организации, во главе которой стояло руководство Главнефти. Далее по вертикали находилось множество «контрреволюционных» ячеек подведомственных Главку предприятий и организаций, вплоть до московских и региональных нефтелавок. Чекисты не забыли включить в схему представителей Главнефти в зарубежных странах, а также сотрудников объединения  «Союзнефтеэкспорт».

5 сентября 1937 г.,  сразу после возвращения из служебной командировки, начальник Главнефти Михаил Баринов был снят с работы приказом наркома, а через три дня его арестовали сотрудники НКВД и доставили во внутреннюю тюрьму Лубянки.  Новым начальником Главнефти был назначен Авак Искандеров (1902-1941), возглавлявший ранее бакинский трест «Азнефтезаводы».

С сентября 1937 г. пошла лавина беспрерывных арестов сотрудников Главнефти.  В их числе оказались: заместитель начальника главного управления Ной Лондон (1888-1937),  исполняющий обязанности начальника отдела сбыта Петр Сергиевский (1903-1937),  заместитель начальника отдела сбыта Илья Козлов (1900-1938), старший инженер-экономист Иван  Балябо (1889-1937), бывший начальник Главнефти Фёдор Чамров (1892-1937), управляющий Центральной сварочной конторой Алексей Пайгачев (1885-1937),  начальник секретной части Арнольд Лиггер (1895-1938), начальник финансового сектора Яков Рукин (1899-1938), руководитель плановой группы Ида Яновская (1900-1938), начальник сектора кадров Борис Дубровин (1897-1938), руководитель бензинолигроиновой группы отдела сбыта Александр Мамулов (1901-1938), заместитель начальника специального отдела Пётр Карливан (1894-1938) и многие другие.  

23 сентября 1937 г. последовал арест Александра Серебровского (1884-1938), заместителя наркома тяжёлой промышленности, одного из видных руководителей советской нефтяной промышленности, председателя «Азнефти» в 1920-1926  гг., а затем руководителя Нефтесиндиката СССР.  По поручению В. И. Межлаука он, как его заместитель, с февраля 1937 г. осуществлял курирование нефтяной промышленности. Вскоре «чекистский меч» начал рубить руководителей и специалистов и других главков топливного сегмента Наркомтяжа. Были арестованы: заместитель начальника Главного управления геологии Карл Бегге (1884-1938),  начальник сектора топливоснабжения Григорий Чумичёв (1882-1937),  заместители начальника Главного управления угольной и сланцевой промышленности Сергей Журавлёв (1898-1937) и Илья Каган (1887-1937), начальник Главного управления газовой промышленности Абрам Израилович (1883-1937),  заместитель начальника Главного управления торфяной промышленности Алексей Зуль (1895-1937), главный инспектор Главторфа Пётр Лагздин (1879-1938), заместитель управляющего трестом «Союзсланец» Иван Кошкарев (1897-1938), начальник Главного управления химической промышленности Иван Тодорский (1898-1937), его заместитель Николай Юшкевич (1884-1937) и многие другие.

В конце 1937 г. по партийной директиве во многих трудовых коллективах и в учебных заведениях страны прошли собрания в ознаменование  20-летия ВЧК-ОГПУ-НКВД , где выступающие, наряду с прославление славных чекистов, не выбирая выражений, клеймили «подлых троцкистских шпионов, вредителей и диверсантов». А вал разнообразных доносов в органы НКВД достиг столь небывалых размеров, что член Политбюро ЦК ВКП(б) Анастас Микоян (1895-1978), выступая 20 декабря 1937 г. на собрании актива партийных, советских и общественных организаций г. Москвы, с гордостью подчеркнул: «У нас каждый трудящийся - наркомвнуделец!»¹³ 

Атмосфера всеобщей шпиономании отчётливо прослеживается в ежегодном отчёте ЦК профессионального Союза рабочих нефтепромыслов Кавказа, где говорилось: «Подлые враги народа всячески стремились сорвать стахановское движение, с вредительской целью обводняли мощные нефтяные пласты, устраивали аварии в буровых, пожары на промыслах, взрывы компрессоров. Они срывали освоение новых районов, тормозили развёртывание разведочных работ, проводили вредительство по линии заработной платы, жилищно-бытового строительства, охраны труда и техники безопасности»¹⁴. В подобном духе выдержан и отчёт ЦК профессионального Союза рабочих нефтеперегонной промышленности: «Троцкистско-зиновьевские и бухаринские шпионы и диверсанты по заданиям своих хозяев - японо-германских фашистских разведок - пытались задержать развитие нефтепереработки... Они не давали производственным установкам работать на полную мощность. Они тормозили техническое перевооружение нефтеперегонной промышленности и саботировали внедрение новых методов в производство. Сроки строительства новых крекингов ими оттягивались, капиталовложения замораживались. Ряд аварий и пожаров на заводах - дело их предательских рук»¹⁵.

Кровавый конвейер Ульриха

Трагический финал дела «О контрреволюционной троцкистской организации в нефтяной промышленности» наступил 10 сентября 1937 г., когда один из руководителей Главнефти - Н. А. Алексеев - предстал перед членами Военной коллегии Верховного суда СССР, возглавляемой армвоенюристом В. В. Ульрихом. В то время этот судебный орган располагался в известном московском районе Китай-город, в доме № 23 на Никольской улице. И здесь для всех обвиняемых был только один вердикт - «высшая мера наказания... приговор окончательный и обжалованию не подлежит». Бывший главный инженер Главка по нефтепереработке, талантливый организатор производства, тридцатитрёхлетний Николай Алексеев, стал первым номером в «расстрельном списке» Главнефти. Его казнили незамедлительно, 10 сентября 1937 г., сразу после вынесения приговора. Именно так сталинские палачи поступали с большинством осуждённых в ходе массовых политических репрессий.

В московском списке жертв тоталитарного советского режима периода 1937-1938 гг. можно найти фамилии нефтяников самых разнообразных профессий - от руководителей отрасли до работников низового звена.  В числе «врагов народа» оказались: начальник сектора рабочих кадров и зарплаты Главнефти Степан Мортиросов  (1890-1938), управляющий трестом «Оргнефть» Пётр Белоусов (1894-1938),  председатель объединения «Союзнефтеэкспорт»  Иосиф Певзнер (1893-1938), заведующий нефтяным отделом Торгпредства СССР в Германии Роберт Боднек (1896-1938), председатель ЦК профсоюза рабочих нефтеперегонной промышленности Лазарь Талалай (1902-1938),  заместитель  председателя Всесоюзного научно-технического общества нефтяников Давид Гепштейн (1883-1937), заместитель главного инженера треста «Нефтестрой» Илларион Аккерман (1888-1938), главный бухгалтер треста «Оргнефть»  Иван Семешкин (1893-1938),  сметчик Стройконторы Главнефти Александр Мацкевич (1905-1937) , директор Серпуховской нефтебазы Александр Федоров (1894-1938), монтёр Ленинской нефтебазы Анатолий Марковский (1899-1938), кладовщик нефтелавки № 5 Иосиф Стуколин (1876-1938), продавец-наливальщик нефтелавки № 23 Андрей Коновалов (1877-1937) и многие другие.

25 декабря 1937 г. армвоенюрист В. В.Ульрих огласил смертный приговор и бывшему начальнику Главнефти М. В. Баринову, обвинив его во «вредительстве, подготовке теракта против т. Кагановича и участии в троцкистской террористической организации».  На следующий день кавалер орденов Ленина и Трудового Красного Знамени Михаил Баринов был расстрелян в одном из казематов НКВД, а затем тайно кремирован и захоронен в общей могиле № 1 Донского кладбища.

Кровавый конвейер на Никольской улице и в последующие довоенные годы перемолол жизни тысяч советских граждан, безвинно осуждённых по сфабрикованным в НКВД  ложным обвинениям. Выжить же после «ульриховского судилища» удалось считаным нефтяникам. Среди них - бывший главный геолог Главнефти Андрей Кремс (1899-1975). На его счастье он был арестован лишь в конце сентября 1938 г., и вскоре, после освобождения Н. И. Ежова с поста наркома НКВД, репрессивный механизм карательных органов стал несколько притормаживать. Поэтому А. Я. Кремс за своё «участие в троцкистской организации» был осуждён только на восемь лет заключения, которые отбывал в Ухтижемлаге ( Коми АССР). «За заслуги в деле развития нефтяной промышленности Коми АССР» в апреле 1944 г. с него была снята судимость. Впоследствии он был удостоен звания Героя Социалистического Труда (1969 г.) и стал дважды лауреатом Сталинской премии (1947 г., 1951 г.),  а также получил звания «Заслуженный деятель науки и техники Коми АССР» (1944 г.) и «Заслуженный деятель науки и техники РСФСР» (1946 г.). 

Что касается плана 1937 г., как и контрольных показателей второй пятилетки, то советская нефтяная промышленность их так и не выполнила. Главной причиной этого, по мнению руководства Наркомтяжа СССР, стала «вредительская деятельность на всех участках производства». Излагая выступление наркома тяжёлой промышленности Лазаря Кагановича на Всесоюзном совещании нефтяников, газета «Правда» писала: «1937 г. для нефтяной промышленности оказался годом заминки. Это не случайно. 1937 г. вредители подготавливали в течение нескольких лет. И подготавливали как раз к наивысшему моменту механизации в стране, чтобы создать диспропорцию и сорвать планы»¹⁶.

От Москвы до самых до окраин...

После упомянутого пленума ЦК ВКП(б) «девятый вал» Большого террора в отечественной нефтяной промышленности накрыл и отраслевые предприятия и организации во всех регионах страны.  Знакомясь с документами того времени, приходишь к выводу, что сотрудники НКВД в самых различных областях и краях СССР устроили своеобразное негласное соревнование: кто из них больше разоблачит врагов народа.  Так, в Краснодарском крае в конце 1937 г. был арестован управляющий трестом «Майнефть», кавалер двух орденов Красного Знамени Александр Барщевский (1897-1938). По приговору «тройки» он был расстрелян в апреле 1938 г., вместе с ним был казнён его заместитель Алексей Парахин.  В июне был расстрелян один из самых опытных специалистов треста, инженер Николай Родненский (1876-1938). В застенки НКВД попали и уже не вышли живыми инженеры Александр Сельский, Николай Гагин, Степан Мирзоянц. Вредителем объявили даже конюха треста Куприяна Чуйко.

В июньском номере журнала «Нефтяное хозяйство» за 1937 г. была помещена статья сотрудника Главнефти Л. Л. Тифериса  «Быстро ликвидировать последствия вредительства в Башнефти», где было сказано: «Безобразное состояние с выполнением производственной программы по Башнефти - прямой результат вредительской работы орудовавших в этом тресте»¹⁷. Этот сигнал центрального отраслевого журнала уфимские чекисты восприняли как руководство к активным действиям и вскоре нашли в тресте «Башнефть» новых «врагов народа».  Сначала, 17 июня 1937 г., был арестован   главный механик Ишимбайского нефтепромысла  Павел Бэрне (1890 - после 1956) . После короткого следствия он был осуждён «тройкой» на 20 лет лишения свободы. Такой же «справедливый» приговор получил и начальник этого нефтепромысла Леонид Боярогло (1907 - после 1954). Для последующих арестованных нефтяников уфимская «тройка» приготовила уже «высшую меру наказания».  Главный инженер Ишимбаевского промысла треста «Башнефть» Николай Самострелов был расстрелян 11 июля 1937 г.; начальник геофизического цеха Сергей Харитонов - 25 декабря того же года; заместитель начальника планово-финансового отдела Семён Рензин - 14 июля 1938 г.; управляющий трестом Иван Опарин - 28 августа 1938 г.     

После февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) большой размах приобрели репрессии в «Грознефтекомбинате».  К 4 июню 1937 г. около 90 нефтяников уже было арестовано. Однако сотрудникам Чечено-Ин­гушского НКВД этого оказалось мало. В середине октября 1937 г. был арестован начальник «Грознефтекомбината» Семён Розиноер. 13 ноября был доставлен в следственный изолятор и управляющий трестом «Грознефетезаводы» Константин Рябовол. Следствие по его делу длилось два месяца и по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР 8 января 1938 г. он был расстрелян. Через два месяца казнили и Семёна Розиноера. Такая же трагическая участь выпала и на долю большинства арестованных грозненских нефтяников, только немногие из них сумели выйти живыми из чекистских застенков.

В ключевом нефтедобывающем районе СССР, в объединении «Азнефтекомбинат», развертывание массовых политических репрессий пришлось на начало весны 1937 г.  Уже 13 марта 1937 г. первый секретарь ЦК КП (б) АзССР Мир Джафар Багиров (1895-1956) докладывал генсеку Сталину: «В докладных записках мы сообщали ряд данных, говорящих о причастности директора треста ?Кергезнефть? Борца к контрреволюционной деятельности в нефтяной промышленности. За последние время поступили  новые серьёзные показания, подтверждающие активное участие Борца в троцкистской вредительской работе. Просим санкции на снятие Борца с работы и исключение его из партии». На следующий день из Москвы был получен ответ: «Предлагаем арестовать Борца и назначить вместо него  директором товарища Калашникова»¹⁸. После этого директивного указания республиканские органы НКВД начали массовые аресты нефтяников. Под каток репрессий попали начальник «Азнефтекомбината» Семён Слуцкий, главный геолог Михаил Никитин, управляющие нефтетрестами Александр Крылов (1888-1937), Иосиф Толбин (1897-1937) и многие другие ведущие специалисты. Новый начальник «Азнефтекомбината» Роберт Гульбис, не дожидаясь неминуемого ареста, покончил жизнь самоубийством. Вскоре чёрная пелена массового террора накрыла и рядовых нефтяников, среди которых оказались: заведующий культмассовым сектором нефтепромысла им. тов. Кагановича Владимир Колосков (1911-1937) и десятник на бакинской нефтеразливочной станции Сергей Козин (1916-1938).

Волна поиска врагов народа вскоре захлестнула и самую закрытую северную структуру нефтяной промышленности СССР  - Ухто-Печорский лагерь НКВД.  Приказом по НКВД № 00447 от 31 июля 1937 г. предусматривалось среди прочего внесудебное рассмотрение чекистскими «тройками» дел осуждённых, уже находящихся в лагерях ГУЛАГа.  В декабре 1937 г. за «вредительство» в Чибью были расстреляны начальник нефтеперегонного завода Б. Н. Жуков, инженер Ю. Е. Эммануил, механик В. М. Москвин, бухгалтер С. Я. Сиротов, заведующий товарной частью М. И. Лебедев¹⁹. В  январе 1938 г.  в Ухпечлаг из Москвы прибыла особая группа под командованием сотрудника 2-го отдела ГУЛАГа,  лейтенанта госбезопасности Е. И. Кашкетина, наделённого чрезвычайными полномочиями по приказу наркома Н. И. Ежова.  С января по апрель 1938 г. этой бригадой был казнён 1 тыс. 431 заключённый²⁰. «Кашкетинские расстрелы» вошли в историю политических репрессий на Севере России как одна из самых кровавых страниц Большого террора. После массовых казней заключённых Ухтпечлага пришла «кровавая» очередь и для сотрудников лагеря. В апреле 1938 г. были произведены аресты среди лагерной администрации - и начальник 3-го отделения А. В.  Черноиванов дал признательные показания в том, что «он состоит участником контрреволюционной троцкистско-вредительской организации, возглавляемой начальником лагеря Мороз Я. М.»²¹.

В конце августа 1938 г. начальник Ухтпечлага старший майор госбезопасности Яков Мороз-Иосима был арестован и этапирован в Москву. 16 сентября на партийном собрании управления и политотдела лагеря его исключили из рядов ВКП(б). Во внутренней тюрьме Лубянки он находился год и четыре месяца. 19 января 1940 г. его дело рассмотрела Военная коллегии Верховного суда СССР  под председательством В. В. Ульриха. В констатирующей части приговора сказано: «Мороз-Иосима широко проводил вредительскую работу, направленную на срыв выполнения правительственных заданий добычи государству нефти, угля и радия, чем причинил ущерб в 20 млн рублей»²². На следующий день Я. М. Мороз-Иосима был расстрелян.  А к тому времени в живых уже не было и главного инженера Ухтпечлага Юрия Максимовича (1899-1939), он был расстрелян ещё 2 сентября 1939 г.  Осуждённый в 1931 г. Коллегией ОГПУ «за вредительство» и приговорённый к 10 годам лишения свободы, он отбывал свой срок в Ухто-Печорском лагере НКВД.  Сначала он был на неквалифицированных работах, затем трудился инженером промысла № 1 и начальником промысла № 2. За достигнутые успехи 2 декабря 1936 г. с него была снята судимость, и последовало назначение на должность главного инженера Ухтпечлага.   В ходе деятельности московской бригады НКВД  24 августа 1938 г. его арестовали и этапировали в Москву.  В апреле 1939 г. он был приговорён Военным трибуналом войск НКВД Московского округа к высшей мере наказания.

Жертвами Большого террора 1937-1938 гг. стали и многие нефтяники Сахалина, самого восточного нефтяного региона страны. В нескольких километрах от г. Александровска, близ села Верхний Армудан, на полигоне, получившем впоследствии название «Сахалинская Катынь», сотрудниками местного отделения НКВД под руководством их начальника комбрига В. М. Дрекова производились массовые казни.  По сведениям краеведа Владимира Ремизовского, были репрессированы следующие руководящие  работники треста «Сахалиннефть»: управляющий трестом Л. И. Вольф, его преемник М. В. Маклашин, помощник управляющего И. И. Васильев, заместитель управляющего Ф. С. Богуш, директор Охинского промысла С. Г. Григорьев, а затем его преемник М. Д. Дмитриев, директор Эхабинского промысла И. В. Лакомский и его преемник А. А. Мягков, начальник планового отдела Г. А. Войнов, директор транспортной конторы В. П. Тобиас, директор коммунальной конторы И. Г. Пялисский и многие другие. Чекистский удар был нанесён и по геологической службе треста. Среди безвинно погибших были: главный геолог Михаил Танасевич (1901-1938), его заместитель Михаил Перфильев (1900? -1938), геолог Николай Шахов (1900-1938). В списке репрессированных есть и представители рабочего класса, среди них бурильщик Андрей Харитонов (1894-1937).  В результате массовых репрессий кадровое положение в тресте «Сахалиннефть» стало критическим:  «Полностью было обезглавлено руководство промыслов и почти всех служб треста. К концу 1937 г. не осталось ни одного специалиста на руководящих постах. Их места заняли буровые мастера - Мясоутов, Лозун, Никитенко. Директором стройконторы стал бригадир штукатуров Агапов. И так по всем службам...» - пишет В. Ремизовский²³.

Политические репрессии в период Большого террора, хотя и в несколько меньшем масштабе, распространились и на другие нефтедобывающие регионы страны: Казахскую, Украинскую, Грузинскую, Туркменскую и Узбекскую ССР. И там в застенках НКВД безвинно погибли многие специалисты нефтяной промышленности. 

Пожалуй, единственным исключением из этого стало дело «О контрреволюционной троцкистской организации треста "Востокнефть"». В сентябре 1937 г. в Куйбышеве сотрудниками НКВД одновременно были арестованы управляющий трестом  «Востокнефть» Константин Чепиков (1900-1989) и большая группа ведущих специалистов, включая Дмитрия Лукьянычева, Вячеслава Бутрова, Олега Виддинова, Сергея Шаньгина, Сергея Баженова. Им всем было предъявлено обвинение в активном участии в контрреволюционной троцкистской организации. Пять месяцев длилось следствие - и 25 марта 1938 г. Военный трибунал Приволжского военного округа  приговорил всех обвиняемых к высшей мере наказания. То, что произошло дальше, можно расценивать только как чудо.  Срочное обращение родственников нефтяников к председателю ЦИК СССР Михаилу Калинину достигло цели - и приговор не был приведён в исполнение. Москва затребовала материалы судебного процесса, и можно представить, какая там открылась степень фальсификации и ничтожности доказательной базы, если 23 мая 1938 г. определением Военной коллегии  ВС СССР приговор Военного трибунала в отношении сотрудников треста «Востокнефть» был отменён. Дело было отправлено на доследование, а далее были осуществлены аресты и самих куйбышевских следователей. И в итоге в начале сентября 1938 г. сотрудники треста «Востокнефть» были освобождены из-под стражи в связи с прекращением дела «за неимением состава преступления».

Однако подавляющее большинство нефтяников, арестованных и обвинённых в 1937-1938 гг. по делу «О контрреволюционной троцкистской организации в нефтяной промышленности», были расстреляны.  В 1939 г. новый нарком НКВД Л. П. Берия подписал приказ, который предписывал сотрудникам органов на запросы родственников о судьбе того или иного расстрелянного отвечать, что он был осуждён на 10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач.

Знать и помнить

Период Большого террора стал одной из самых трагических страниц в истории нашей страны. Согласно результатам исторических исследований последнего времени, в течение только двух лет (1937-1938 гг.) по обвинению по пресловутой статье 58 Уголовного кодекса в СССР было подвергнуто аресту более 1,5 млн человек. Большая часть из них, 1 млн 344 тыс. 923 человека, были осуждены военными коллегиями и тройками НКВД, и более половины обвиняемых расстреляны²⁴.

По мнению современных российских историков, массовые политические репрессии в 1937-1938 гг. в основном завершили формирование жёстокого тоталитарного режима в СССР. В нефтяной промышленности с помощью террора Сталин и его ближайшее окружение стремились скрыть истинные причины перманентных неудач, невыполнения амбициозных, но нереальных планов двух предвоенных пятилеток по росту объёмов добычи нефти и производству нефтепродуктов. Террор стал инструментом нагнетания в советском обществе страха, который держал людей в идеологической зашоренности, полном повиновении власти, исключал возможность проявления любого инакомыслия, излишней самостоятельности, тем более, организации какого-либо сопротивления режиму.

После смерти Сталина, с середины 50-х годов ХХ века начался постепенный процесс реабилитации жертв массовых политических репрессий. В большинстве дел, представленных прокуратурой на рассмотрение Военной коллегии Верховного суда СССР, значилась следующая формулировка: «...был арестован  и осуждён по сфальсифицированным материалам при отсутствии в его действиях состава преступления... осуждён без наличия каких-либо компрометирующих материалов». Все сотрудники Главного управления нефтяной промышленности Наркомтяжа СССР, как и региональные нефтяники и газовики, репрессированные в годы сталинского режима, были реабилитированы. Однако надо признать, что в значительной степени их имена не знакомы представителям современного российского нефтегазового сообщества. Сегодня назрела настоятельная необходимость с помощью профессиональных историков и краеведов создать «Книгу памяти российских нефтяников и газовиков, жертв политических репрессий». Координацию этой нужной и благородной работы могли бы взять на себя такие авторитетные организации, как Союз нефтегазопромышленников России и Научно-техническое общество нефтяников и газовиков имени академика И. М. Губкина.

---

¹ Народное хозяйство СССР в 1958 г. М., 1959. С. 208.

² Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. 1937-1938. М., 2004. С. 112.

³ РГАСПИ. Ф.82, Оп.2 ,  Д. 565. Л. 14.

⁴ Там же. Л. 19.

⁵ РГАСПИ. Ф.82, Оп.2 ,  Д. 565. Л. 19.

⁶ Там же. Л. 20.

⁷ Там же.

⁸ Нефтяное хозяйство. 1937. № 6. С. 3.

⁹ Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД.... С. 127.

¹⁰ Цит. по: Энциклопедия секретных служб России. М., 2003. С. 593.

¹¹ Там же.

¹² Нефтяное хозяйство. 1937. № 7. С. 15. 

¹³ Правда. 1937 г., 21 декабря. С. 1.

¹⁴ Отчёт Центрального Комитета профессионального Союза рабочих нефтепромыслов Кавказа. М., 1937. С. 4

¹⁵ Отчёт Центрально Комитета профессионального Союза рабочих нефтеперегонной промышленности. М., 1937. С. 4.

¹⁶ Правда. 1938. 21 февраля. С. 2. 

¹⁷ Нефтяное хозяйство. 1937. № 6. С. 10.

¹⁸ Цит. по: Жуков Ю. Н. Иной Сталин. М., 2005. С. 370.

¹⁹ Покаяние. Коми республиканский мартиролог жерт массовых политических репрессий. Сыктывкар. 2005. Т. 8. Ч. 1. С. 143.

²⁰ Там же. С. 139.

²¹ Нефть и газ России. ХIХ-ХХ вв.: Историко-документальная выставка. М., 2004. С. 39.

²² Там же.

²³ Ремизовский В. И. Страницы истории Сахалинской нефти // Люди академии наук Дальнего Востока. Хабаровск, 1999. Т. 71. С. 120.

²⁴ Население России в ХХ веке. М., 2000. Т. 1. С. 318.